Пролог

- Так выпьем же за успешное завершение старого и начало нового года! – Январь или просто Ян, уже давно не трезвый взмахнул рукой с бокалом. Факт, что все его содержимое не выплеснулось на пол, можно было объяснить лишь немалым талантом и многолетней практикой самого пьющего Месяца.
- Идиот, до Нового Года еще 4 часа, - недовольно проворчал со своего места Декабрь. Хоть и был он Январю ближайшим родственником внешне на него не походил ничуть. Ян – блондин с голубыми глазами - вид имел расхристанный: верхние пуговицы рубашки расстегнуты, галстук ослаблен до предела, волосы растрёпанны. Декабрь же напротив, был брюнетом и отличался строгостью и педантичностью во всем.
- Да какая разница! Не занудствуй! Верно я говорю, Марусь?
Март, блондиностостью и голубоглазостью не уступавший Январю, в ответ лишь досадливо отмахнулся. У него сейчас была проблема поважнее подвыпившего Января: почему, ну почему на такой праздник не было приглашено ни одной девушки? Ни веселой Пятницы, ни томной Субботы. Чьи это коварные происки?
Апрель, еще один блондин, правда, уже кареглазый, был обеспокоен метаниями старшего брата и крутился рядом с ним. Декабрь, собственно тот, кто позаботился об отсутствии прекрасной половины человечества, скромно молчал. Он вообще и алкоголь весь выбросил, но кто ж знал, что Январь со своим притащится?
В комнату вошел Май с салатницей, полной оливье:
- Вот, мы с Августом еще салатик закончили, - рыжий Месяц поставил первое приготовленное сегодня блюдо на стол. До этого на нем красовались лишь бутылки и бокал Яна.
Июль, специально не ужинавший дома крайне оживился и ткнул локтем сидящего рядом Июня. Тот отреагировал тоскливым взглядом, умоляющим отпустить его домой. Близнецы Юня и Юля, как ласково называл их Август, практически не отличались друг от друга, если бы не постоянная скорбь на лице Июня и его покрашенные в светлый цвет, противоположный естественному черному, волосы.
Май, зная нехорошие привычки Июля, ложку в салате не оставил, надеясь этим продлить жизнь оливье до начала праздника. Ободряюще улыбнувшись Июню, он поспешил обратно на кухню.
А там царил изначальный хаос. Все горизонтальные поверхности были завалены посудой и продуктами. Октябрь, сидя с ногами на табуретке, ныл, почему ему не дали украсить оливье. Сентябрь пытался терпеливо объяснить ему, что яичной скорлупой салаты не украшают. Август, оставшийся без внимания, уплыл куда-то в свои творческие дали, а потому крем, который он должен был взбивать, находился где угодно, только не в чашке. Май схватившись за голову, бросился на всех с упреками.
- Август, прекрати, хватит взбивать воздух!
Тот не ответил, правда, взгляд стал более осмысленным. Выключив миксер, он задумчиво осмотрел почти пустую чашку и со вздохом убрал её в мойку. Затем стер фартуком с очков капли крема и только потом соизволил пожать плечами в ответ на вопрошающий взгляд Мая. Рыжий, осознав бесплодность своих увещеваний, обратился к Сентябрю:
- Сень, ну а ты куда смотрел?
- Извини, он меня отвлек.
- Ммм, я? А что я? – Октябрь состроил невинное выражение на лице и обиженно тряхнул длинной светлой челкой, не переставая сыпать что-то белое в уже почти готовый салат.
- Что ты делаешь? - Май бледнея следил, за увеличивающейся на глазах горкой.
- Я подумал, что так он будет больше похож на сугроб, символично, не правда ли?
- А что ты сыпешь?
Октябрь присмотревшись к надписи на коробке, ответил:
- Соду.
Квартиру огласили брань Мая и, последовавший за ней неадекватный хохот Октября. На эти крики из спальни выглянуло что-то белое, бесформенное и заспанным голосом спросило:
- А что тут происходит?
- Февраль? Да ничего, - спокойно ответил Сентябрь
- Ничего? – Нечто с зевком потянулось, и свалившееся одеяло обнаружило худощавого темноволосого парня, - А можно, я тоже в этом «ничего» поучаствую?
У Сени нервно задергался глаз. Но не запрещать же?
Май, пробегавший, мимо с полотенцем в руках, преследуя Октября, не поленился остановиться и со зверским выражением лица попросить Февраля убраться туда, откуда вылез.
- О, малыш Май разозлился, уже убегаю, - Февраль с фирменным пакостным хихиканьем повернулся обратно в комнату. В спину ему полетело, оставленное на полу одеяло и к дикому хохоту Октября добавился не менее громкий Февральский смех.
- Знаете, вы достали господа, - тихий голос хозяина дома мгновенно заставил всех замолчать. Декабрь выходил из себя долго, зато и гнев его был ужасен. Февраль поспешно закрыл дверь спальни, но прежде туда успел протиснуться Октябрь. Май и Сеня скромно потупились, хором извинились и оперативно вернулись на кухню. И только когда Декабрь удалился, из-за двери послышалось тихое «Страааашен».
Тем временем Ноябрь как раз выходил из ванны, на ходу вытирая голову. На нем были только черные брюки. Глянув на часы, он понял, что на встречу уже опоздал. Декабрь, конечно, будет злиться, но это лучше, чем выносить всю шумную компанию Месяцев лишнюю пару часов. Так что, досушив черные до плеч прямые волосы, Ноябрь начал неторопливо собираться, заодно прикидывая, чем можно оправдать свое опоздание.
До квартиры Декабря он добрался уже ближе к полуночи. Дверь ему открыл Сентябрь:
- Быстрей! Ты время видел?! Без трех!
Ноябрь суетливо разулся и, стянув куртку, вслед за Сеней прошел в гостиную. Под суровым взглядом Декабря взял протянутый Июлем бокал.
- Ну что, теперь-то с Новым годом? – Январь нетерпеливо взглянул на Декабря, тот утвердительно кивнул, поднимая свой бокал.
- Урраааа!!!
***
Шел пятый час нового года. Большая компания местами поредела (Ноябрь и Июнь смылись под шумок), местами полегла в неравной битве с коктейлями от Октября (чудесную страну «Подстолье» посетили Сентябрь, Июль и Август). Март тоже почти готов был выбыть из класса прямоходящих, попытавшись заменить женское внимание вином. Декабрь, подавив усталый зевок, предложил закругляться и обустраиваться на ночлег. Октябрь и Февраль, словно по команде, с гиканьем сорвались с места, спеша оккупировать единственную спальню. Март, тяжело мотнув головой, от гостеприимства гордо отказался. На аргумент «Ты едва на ногах стоишь» он ответил попыткой ударить Декабря в нос, но промахнулся. Впрочем этого хватило, чтобы отбить у того желание заботиться о ближнем.
- Декабрь, ты не беспокойся, я его провожу, - Апрель, едва не единственный, кто сохранил трезвость, мягко улыбнулся, помогая Марту встать.
- Хорошо, будьте осторожны, возвращаясь, - с этим наставлением Декабрь проводил их у двери и облегченно вздохнул: безумная ночь кончилась, осталось лишь разгрести последствия.

Ягодный микс

- Скууучно, - Октябрь свесился вниз головой из окна, зацепившись ногами за подоконник. На расстоянии шести этажей от него проезжали машины.
- Свалишься, - Февраль дернул друга за ногу так, что тот и вправду чуть не совершил последний полет.
- Отстань. Ты мне клубнику обещал. И где?
- У тебя от неё когда-нибудь аллергия начнется.
- Не начнется.
- Значит ты весь будешь состоять из клубники, и кто-нибудь тебя съест.
- Подавится, я вредный для здоровья.
- Это я заметил.
Февраль еще раз дернул Октября за пятку, получил вялый пинок и ушел на кухню. На ягоды для Октября уходили почти все деньги. Так что Февралю оставалось дивиться, какого черта он так тратится на этого придурка. Впрочем, ответ снова и снова находился один и тот же: ему просто нравилось кормить Октября.
- Ich bin ein Teil von jener Kraft, die Böses will und Gutes schafft. Ich bin der Geist der stets verneint, der Böses will und Gutes meint, - из комнаты донеслось сиплое пение. Репертуарчик у Октября был так себе, но он столь искренне полагал его совершенным, что все попытки съязвить оказывались задавленными на корню.
Намыв вперемешку вишню и клубнику, Февраль вернулся в комнату. Октябрь уже слез с окна и развалился на низеньком диване. При виде полной чашки ягод, он плотоядно облизнулся. Дразня его, Февраль сел рядом и забросил одну вишенку в рот, покатал её на языке.
- Заберешь?
Дважды Октября просить не надо. Он всегда легко велся на провокации. Приподнявшись, он рывком притянул к себе Февраля, прижимаясь губами к его приоткрытому рту. Схватка (на поцелуй это походило в меньшей степени) продолжалась недолго. Вскоре Октябрь откинулся обратно на спину и торжествующе улыбнулся демонстрируя зажатую между зубами вишневую косточку.
- Ладно, победил, но мне полагается моральная компенсация.
- Какая?
- 50 процентов.
Октябрь отрицательно мотнул головой:
- Много.
- А твое мнение никого не интересует.
Взяв на этот раз клубнику, Февраль снова положил её в рот, но теперь сам склонился к Октябрю, позволяя без борьбы откусить половину.
Ягоды кончились как-то незаметно. Увидев это, Октябрь без зазрения совести столкнул Февраля на пол так, что его ноги остались на диване. Голову тот уберег, но хорошо приложился лопатками. В ответ на возмущение Октябрь навис сверху и задрав водолазку Февраля до груди принялся задумчиво водить пальцем по его животу.
- А знаешь, чего я сейчас хочу?
Февраль предвкушающе улыбнулся:
- Даже не догадываюсь.
- Я хочу рисовать. У тебя есть краски? Ну, или цветные карандаши на крайний случай?
Оба радостно, как идиоты, засмеялись. Февраль сквозь смех сказал:
- Ты беги лучше, а то я за себя не отвечаю.
И Октябрь побежал. Сорвался с места, чуть не наступил на Февраля и скрылся из комнаты.
- Кто не спрятался, я не виноват, - кровожадно пропел Февраль и отправился на поиски. Кухня оказалась пуста, ванная и прихожая тоже. Оставалась лишь гостиная. Та тоже на первый взгляд выглядела «не населенной», но стоило Февралю пройти чуть глубже в комнату, как сзади к нему подскочили, обхватили руками за талию и принялись вылизывать ухо.
- Я тебя нашел.
- Туки-туки, - ответил Октябрь, не отрываясь от занятия.
- Неужто вкусно?
- Ага.
- А мне мокро. Но знаешь, это возбуждает.
- Знаю.
- Ах, знаешь… ну, тогда потом не ворчи!
Резко повернувшись, Февраль жадно приник к губам Октября, лихорадочно шаря руками по его телу. А тот вел себя крайне пассивно, явно нарываясь на неприятности. И нарвался.
- Хана тебе, - ласково сообщил Февраль и повалил Октября на журнальный столик, прижав того к грудью к столешнице.
- Больно! – возмутился Октябрь, попытавшись подняться, но путь ему преградил Февраль, нависая над ним и опираясь руками о стол по обе стороны от его плеч.
- Нечего было выпендриваться.
- Я еще и не начинал.
- Ну, конечно.
- Ты обиделся? - с таким невинным выражением лица, что и садист бы умилился. Но Февраль к подобного рода трюкам уже был привычным.
- Угу.
- Не обижайся, я буду послушным, - Октябрь прикрыл глаза и поудобнее устроился на столе, приглашая. А от таких приглашений Февраль обычно не отказывался. Он скользнул рукой к паху Октября, дразня, лаская сквозь ткань джинсов. Тот, шумно вздохнув, приподнялся, прижимаясь спиной к груди Февраля и запрокидывая голову. Даже промурлыкал что-то неясное.
- А теперь ты, кажется, переигрываешь.
- На вас не угодишь, - недовольно проворчал Октябрь.
- Ну уж извини, - Февраль привычно расстегнул ширинку на джинсах Октября, но привычного белья на нём не обнаружил. Это, конечно, было удобно, но странно.
- Только не говори что потерял.
- А как ты догадался?
- И где же, интересно?
- У Ноябряяяя, - довольно протянул Октябрь и нетерпеливо толкнулся в руку Февраля. «Точно нарвался», - подумал тот.
- И не стыдно?
- А должно быть?
- А то. Сейчас за твое воспитание возьмемся.
Февраль переместил свою руку на задницу Октября и с силой сжал её, представляя, какие там будут красоваться синяки. Октябрь ругнулся сквозь зубы и попытался что-то брякнуть насчет старомодности подобной экзекуции, но Февраль резко вошел в него, превратив все ехидные слова в крик.
- Тихо ты, я чуть не оглох, - скорее со злорадством, чем с упреком сказал Февраль, замерев.
- Иди ты… - указать адрес Октябрь не успел и вцепился зубами в край стола. Подавляя новые крики, когда его любовник возобновил движение.
- Тшшш, - Февраль, тяжело дыша, наклонился ниже, прижался губами к шее Октября. – Кнут закончился, сейчас будет пряник. Но я надеюсь, что так шутить ты больше не будешь.
После этих слов Февраль опустил руку на член, провел ладонью по всей длине, отвлекая Октября от неприятных ощущений. Эффективность этого действия вскоре доказали явно изменившие окраску стоны любовника и то, что он начал подаваться бедрами навстречу Февралю. И тут он неожиданно вышел и подцепив Октября под живот резко развернул к себе лицом, полюбовался раскрасневшимися щеками, и как-то злобно смотрящими из-под мокрой от пота челки глазами.
- Что еще?
- Ничего. Хотел убедиться, что мое воспитание возымело действие.
- Убедился?
- Нет. Такую сволочь, как ты, похоже, ничем не проймешь.
- А саммм… хааааа… то...
Усмехнувшись, Февраль поцеловал Октября, кусая его губы. Почувствовав привкус крови во рту, Февраль спустился ниже и оставил несколько алых засосов на бледной коже любовника. Тот со стоном запрокинул голову и дернул Февраля за водолазку, забрался руками под неё, прижимаясь ближе. Тот, почувствовав, что игривый настрой Октября окончательно и бесповоротно угас, ускорил темп.
Октябрь, подавляя крики, кончил на живот Февралю. Тот в свою очередь вообще не любил в чём-либо быть последним, поэтому рывком добрался до финиша. На какое-то время в комнате установилась тишина, нарушаемая тяжёлым дыханием обоих. Октябрь нежно чмокнул Февраля в лоб.
- Может выйдешь из меня, любимый?
- Прости, я задумался…
Февраль отстранился от Октября, печально осмотрел испачканную одежду, почувствовал саднящую боль на спине, взглянул на довольного Октября и пришёл к вводу, что вечер удался.
***
- Ты испортил мне мебель, - похоронным голосом сообщил Февраль, рассматривая следы зубов на краю столика. – Как вообще умудрился…
Октябрь хихикнул и, застегнув ширинку, тоже подошел посмотреть на дело зубов своих.
- Не знаю. Я вроде не старался.
- Ты зверь. А я еще удивлялся, чего после ночи с тобой хожу, словно жертва аварии.
- Не драматизируй. Кстати, у тебя еще ягоды остались? А то есть хочется.

Хочу. Что делать?

Мне нравиться один человек. Очень сильно нравиться. Ну прямо очень сильно. Но здравый смысл подсказывает мне, что это не правильно. И любимый брат, пожалуй, не одобрит. Поэтому я лишь молчал и лелеял свое нехорошее желание ночью, под одеялом. Но так дальше продолжаться не может. Так что я решил обратиться за помощью к знающим людям. Так я очутился на одном гейском сайте.

Название «Голубая лагуна» Июля несколько напрягало, поэтому после посещения данного сайта он старательно удалял все логи браузера. Сперва среди обилия мишек и сердечек он чувствовал себя неуютно. Но потом он познакомился там с приятным человеком под ником Rbyatko. Ему-то Юля и доверил свою проблему.
***
July:
Хай! Я тебя давно жду =)
Rbyatko:
Привет, извиняй я был с милым ^_______^
July:
Да ничего. Слушай, а как вы с ним… сошлись?
Rbyatko:
С милым-то? Даже не знаю, само вышло как-то. А что ?_?
July:
Да так, мне нравиться один человек, но я не знаю как к нему подступиться
Rbyatko:
Ну не знааааааю, поухаживай за ним, прояви внимание. Может ты ему тоже нравишься и он не знает как тебе об этом сказать =Р
July:
Ну… он же не девчонка, я же не буду ему цветы дарить
Rbyatko:
Девчонка, не девчонка – велика разница. Но если так уж сложно, то… Ну мне нравиться когда милый кормит меня с рук
July:
Ну, я попробую…
***
Предложенному варианту, Июль отнёсся с недоверием, но за неимением…
И вот вечером, когда Июнь, не о чем, не подозревая, смотрел телевизор, Юля тихонько подкрался к нему с пирожными:
- Будешь?
- Давай, - Юня благосклонно кивнул.
Июль примостился рядышком и как бы невзначай предложил:
- А давай, я тебя с ложечки покормлю.
Ответом ему послужил настороженный взгляд Июня и его тихий вопрос:
- Зачем?
- Просто так.
- Давай без «просто так», я сам поем, ага?
- Ну Юня, что ты вредничаешь? Ну давай, покормлю
- Ну корми, - Юня сдался и послушно открывал рот в нужные моменты. При этом на его лице застыло выражение взрослого, утомлённого детской игрой.
Юля терпел-терпел и не вытерпел. Отдал Июню власть над ложкой и сбежал к компьютеру.
***
July:
Это было ужасно, его взгляд… он явно разочарован во мне
Rbyatko:
Тихо-тихо, что случилось?
July:
Я сделал как ты говорил, но ему явно не понравилось
Rbyatko:
Да? Странно о.О
July:
Что мне делать?
Rbyatko:
Есть ещё один вариант. Устрой ему романтический ужин, напои и признайся =)
July:
Эм… тут есть небольшая проблема, я готовить не умею
Rbyatko:
Ну ничего, я научу. Ведь я, между прочим, потрясающий повар!
***
July:
Оно шевелиться!
Rbyatko:
Без паники. Поварёшкой его, поварёшкой! >.<
***
July:
Три ложки молотого перца будет достаточно?
Rbyatko:
Да, в самый раз!
***
Rbyatko:
И не забудь: главное - украшение О.О
***
У Декабря появились какие-то срочные дела, именно поэтому Август сейчас заходил в собственную квартиру. Да, давненько он уже не ночевал дома, даже отвык.
Квартира была погружена во мрак, несмотря на ещё раннее время. Не обратив на это внимание, Август привычно прошёл на кухню, чтобы выгрузить купленный продукты. Включив свет, Август замер, от неожиданности выронив сумку. Кухня имела столь печальный вид, в который её не приводил сам Август. Справившись с изумлением он поспешил на поиски виновника, тот обнаружился в главной комнате, за красиво оформленным столом, освещённым пламенем фигурных свеч.
- Июль, что происходит?
Юля замялся и неуверенно ответил:
- Ну… я хотел… вам с Июнем сюрприз сделать.
- Ну да, сделал, - Август усмехнулся и отложил наказание до лучших времён, в конце концов, парень старался сделать приятное близким.
- А почему всего два прибора?
- Я не был уверен, что ты придёшь. Ты же обычно дома не ночуешь, - ответил тот, старательно глядя в сторону.
В скорее пришёл и Юня. И братья дружно взялись за семейный ужин при свечах. И дружно же его выплюнули. Август, вытирая невольно выступившие слёзы, попытался утешить совсем расстроенного Июля:
- С первого раза у всех не получается, в следующий раз точно будет лучше. А сейчас я пока просто яичницу сделаю, хорошо?
Уже выбрасывая плоды Юлиной кулинарии, Август обратил внимание на странное оформление салата. «Яичная скорлупа? Кажется, где-то я подобное видел…»
***
Юля в последнее время странно себя ведёт. Именно к такому выводу пришёл Июнь, после недели сюрпризов устроенной ему братом. Сначала ему пришла идея покормить Июня, как маленького ребёнка. Потом он устроил совершенно не съедобный семейный ужин (Юня слышал, как интеллигентный Август ругался сквозь зубы, приводя кухню в порядок). На достигнутом Юля не остановился и приволок целый букет цветов. Так они и выяснили, что на орхидеи у Юни аллергия. Далее последовали не понятно к чему прочитанные любовные стихи, приглашение в кино на какую-то мелодраму… В общем, к концу недели Июнь начал прятаться от брата. Поэтому, чтобы залесть в интернет Июнь не стал, как обычно просить уступить компьютер, а дождался пока Июль сам отлучиться из комнаты. Лисом на охоте Юня прокрался на освободившееся место, браузер уже оказался услужливо открытым, но только Июнь хотел открыть новую вкладку, как его взгляд зацепился за сообщение в чате…
***
Июль, быстро наведя себе чай, поспешил вернуться к беседе с Rbyatko, но когда он вернулся в комнату, то увидел там задумчиво читающего братика. Голубые тона и мишки на экране подсказали Июлю, что именно читает Юня.
- Странный ник – Rbyatko, - сказал Июнь лишая Юлю последней надежды. Крепко сжимая зелёную кружку с белыми ромашками (подарок Декабря), Июль уставился в пол, он слышал, как поднимается и подходит к нему Юня, но поднять взгляд было стыдно.
- Идиот, – чуть слышно пробормотал Июнь и чмокнул брата, после чего быстро покинул комнату, а Юля так и продолжал стоять, и вправду чувствуя себя последним идиотом.
***
Rbyatko:
Что-то тебя давно в сети не было, как там у тебя дела на любовном фронте?
July:
Всё отлично! Он назвал меня идиотом и поцеловал. Я так счастлив
Rbyatko:
…
Rbyatko:
и всё?
July:
а что?
Rbyatko:
да ничего) рад за вас)))

Беспечность и ее последствия

Старые бараки на краю города всегда привлекали разную ночную публику. Потемневшие, местами совершенно прогнившие стены бесплатно давали приют всем желающим.
Ноябрь в последний раз глянул в осколок зеркала на стене, отразивший его уставшие с глубоко залегшими тенями глаза, и накинул капюшон черного балахона. Сегодня проходил очередной обряд секты «Рабы Амона». На нем Ной впервые удостоится чести принести жертву Амону лично.
- Ты готов, Брат? – в комнату заглянул один из жрецов - Эней. Ноябрь вместо ответа церемониально поклонился. – Тогда идем, уже пора.
Брат Эней повернулся и отодвинул рукой занавес, за которым находилась сегодняшняя жертва – худой невысокий юноша. Он был обнажен, голову скрывал полотняный мешок, завязанный на шее. Юноша лежал неподвижно и не шелохнулся, даже когда жрец, не церемонясь, толкнул его ногой. Эней присел рядом с ним на корточки, раздраженно пробормотав:
- Сегодня поимка была доверена новичкам, я надеюсь, они его не задушили? – он потянул за шнурок мешка и стянул его с головы юноши. Убедившись в наличии дыхания, жрец облегченно вздохнул.
Ноябрь рассеянно глянул в лицо жертвы и замер. Юноша был симпатичным: нежные еще детские черты лица, светло-русые с золотом волосы. Однако Ноябрю было все равно, кого класть на алтарь – красавца или чудовище. Если бы только это лицо не было таким знакомым. Ноябрь недолго думая, схватил табуретку и ударил ей по темечку жреца. Тот, скорбно охнув, обмяк. Ной бросился к юноше и двумя пощечинами привел его в чувство.
- Сеня, какого черта?!
Сентябрь мутным взглядом обвел помещение.
- Ноябрь? Что происходит?
- Потом объясню. Как ты им вообще попался?
- Кому?
Ноябрь отмахнулся от вопроса и принялся оперативно раздевать жреца.
- На, накинь. Сейчас пойдешь за мной, и чтоб ни звука.
Пока Сеня облачался в балахон, Ноябрь торопливо придавал Энею вид жертвы. Закончив, он задернул занавес и обернулся к Сентябрю. Ему, такому бледному и взъерошенному, балахон шел. Прямо самоотверженный монах в келье перед иконой. Ноябрь непроизвольно ухмыльнулся и, не дав Сене рассыпаться в вопросах, накинул ему на голову капюшон, подтолкнув к выходу. Ожидающим за дверью жрецам приказал приготовить жертву, пока он сам с помощью «брата Энея» примет очищение. После чего Ной с наиболее возможной поспешностью потащил Сеню к выходу, но добраться до цели не успел – в спину ему донесся крик:
- Что за ***?
- Валим, Сеня! Валим! – Ноябрь, уже не скрываясь, на всей возможной скорости рванул из барака, удостоившегося чести называться храмом Амона, отвоевав несколько минут форы, пока жрецы не сообразили, что к чему, и  не бросились в погоню.
Нестись по ночной дороге в путающемся в ногах балахоне, слыша за спиной ободряющий топот – неземное удовольствие. Но все же Ноябрю не терпелось его прекратить. Поэтому он, не задумываясь, побежал в сторону ближайшего скопления людей – круглосуточному торговому центру «Вечер». Тот встретил их музыкой, огнями, а так же матом и болью от столкновения с не вовремя покинувшим заведение покупателем. Моментально вскочив после падения и бросив короткий взгляд в лицо препятствия, убивающегося над останками погибшего в аварии коньяка, Ноябрь зло и обреченно вздохнул:
- Январь? Это судьба? А за углом меня Октябрь подкарауливает?!
Ян отвлекся от вздохов и недоуменно воззрился на братьев:
- Причем тут Октябрь? И что вы тут делаете, в ролевые играете?
Ноябрь, не отвечая, схватил за шкирку Сеню и Яна и бросился в торговый центр. Уже в глубине здания в каком-то текстильном отделе он объяснил, в чем дело.
- Ого! Так ты у нас сектант?
- Уже нет. Благодаря одному бестолковому идиоту, - он выразительно уставился на Сентября. Тот обиженно отвернулся.
- Ладно! Будем вас спасать! У меня есть идея. Но за мою доброту вам придется заплатить.
- Февраль на тебя дурно влияет, становишься меркантильным. И что ты хочешь?
- А на тебя дурно влияет Октябрь, становишься неблагодарным. В общем так. Вы отняли у меня мою прелесть, и заплатите мне двумя.
- Тебе плохо не станет? Ладно, получишь свою прелесть. Что у тебя за идея?
***
Предатели и жертва скрылись в торговом центре. Преследовать их там было бессмысленно, поэтому жрецы остались ждать снаружи, немного в отдалении. Плащи и балахоны пришлось снять, чтобы не привлекать внимания. Все взгляды были устремлены на дверь, словно оттуда с минуты на минуту должен был выйти сам Амон. Но вместо Амона вышел блондин, обнимающий за талию двух девушек. А нет, не девушек.,.
- Трансвеститы, - один из жрецов презрительно скривился. Веселое трио же, с довольно хихикающим блондином в центре прошествовало мимо них.
***
Ноябрь тяжелым взглядом осматривающий свое кошмарное отражение в веселенько платьице, мрачно процедил:
- Я убью тебя.
- Ты помягче, а то, учитывая твое сектантское прошлое, я могу подумать, что ты не шутишь.
- Я и не шучу.
Сентябрь, примеряющий рядом зеленый сарафан в белую ромашку непроизвольно побледнел. Январь же только рассмеялся:
- Ты очарователен, когда сердишься!
Отвернувшийся помочь Сене с рукавами Ян не видел, каким взглядом прожег его Ноябрь. Зато это видел Сентябрь, побледнев до нежно-голубого оттенка.
Когда маскировка и прелесть были куплены, Январь, приобняв «сестренок» и не обращая внимания на робкие протесты слева и злобные проклятья справа, вывел их наружу.
Прохожие провожали живописную группу долгими взглядами. К счастью, квартира Января находилась неподалёку, так что жертв не было.
- А вот и она, последняя минута твоей жизни – зловеще пропел Ноябрь, захлопнув дверь. Но Ян всегда отличался повышенной стрессоустойчивостью и наплевательским отношением ко всем, кроме наводящего ужас Большого Брата – Декабря. Так что, не обращая внимания на членовредительские замашки Ноября, Ян спокойно достал из пакета две бутылки коньяка и, нежно прижав их к щекам, прошёл вглубь квартиры, не утруждая себя приглашением гостей. Гости, потоптавшись, решили прибегнуть к самообслуживанию.  Ноябрь, крепко ухватив Сеню за плечо, поволок его по комнатам в поисках нормальной одежды. Нормальной она оказалась относительно: Ною одежда Января жала, на Сене болталась мешком. Но все лучше сарафанов.
- Эгей! Девочки, вы где? Стол уже накрыт!
Какое чудо спасло Яна от личного знакомства с Амоном – не известно. Но оно произошло, и поэтому ничто не мешало Яну разливаться соловьем и коньяком:
- По капельке на лечение, по маленькой на выздоровление.
- А, может, не надо? – Сеня с сомнением вгляделся в темную жидкость и неуверенно коснулся пальцем стенок стакана.
- Да нормально. Он не крепкий совсем.
Ноябрь саркастически хмыкнул:
- Угу, как пиво.
- Тебе полезно будет! Не каждый день такое приключение. Давай, давай, за маму, за папу, за гота, за психа…
- За кого? – Сеня, уже почти схватившийся за стакан, замер.
- Ну, в смысле, за Ноября, за Октября. Давай, за семью!
И Сеня решился. Залпом запрокинув коньяк в себя, он закашлялся и едва не выплюнул все обратно. Январь одобрительно похлопал его по спине:
- Молодец. Закусывай.
Через полчаса Ноябрь со вздохом констатировал:
- Готов.
- Ничего-о-о, для первого раза неплохо, - Ян, изрядно повеселевший немузыкально тренькнул на чьей-то гитаре, приблудившейся с прошлой пьянки.
- Надо его хоть уложить.
- ну, давай быстрее.
Январь алчно облизнулся, и, бросив инструмент, взялся за раскупоривание второй бутылки.
Ной подхватил безвольную тушку Сентября и, как принцессу, отнес в соседнюю комнату, как можно аккуратнее уложил на кровать, заботливо пристроив ему под голову подушку. Тот счастливо вздохнул во сне, настолько умилительно улыбнувшись, что даже пропитанная черепами и тяжелым роком душа Ноября не выдержала. Неестественно ласково для себя он провел ладонью по щеке брата, а тот словно, ожидая этого, повернул голову, поцеловав скользнувшие пальцы. Ноябрь замер, не скрывая изумления и мелькнувшего глубоко в глазах какого-то странного чувства.
- Ной?
***
Сеня шумно вздохнул и застонал. Голова болит, желудок скручивает. Жарко и тесно. Во искупление каких грехов он сегодня проснулся?
Рядом, над самым ухом, раздался почти предсмертный непонятно кому адресованный хрип:
- Убью…
По емкости высказывания Сентябрь догадался, что это Ной. Попытался отодвинуться, но встретил препятствие в виде устроившегося сбоку Января.
- Ну что вам не спится? – полуживой Ян гусеницей сполз с кровати но почти тут же вернулся:
- Сень, ну как тебе, понравилось?
- Ммм, - Сентябрь сначала напряженно свел брови, осмысляя вопрос, а потом вдруг залился краской. Сзади раздался голос Ноя:
- Чего ты с утра к нему пристаешь? Дай он очухается, вспомнит…
Сеня покраснел еще больше и, забыв про боль и тошноту, резво умчался из комнаты.
- Что это с ним? – Январь задумчиво нахмурился.
- Не знаю. Может, вчера что было? Я, если честно, почти не помню ничего.
- Аналогично…

Эпилог

Тын, дын, дын дын Дын дын дын дын дын.
- Ааа! – немузыкально проорал Дождичков в ответ. За стеной невозмутимо продолжали играть гаммы. Впрочем, Ваня уже давно заметил, что отвлечь соседа от пианино громкими криками, завываниями динамиков и даже соло на радиаторе невозможно: что ни делай - он с увлечённостью маньяка продолжит давить на клавиши. И ладно, если днём и что-нибудь красивое, баховско-моцартовское, но нет! Он дын-дынчет какое-то «современное искусство» в час ночи, игнорируя искреннее желание окружающих выспаться.
Хотя в этот раз Ваня за побудку был даже благодарен. Давно ему не снилось такой ерунды. Январь много пьёт, Октябрь не умеет готовить, а Март – казанова со стажем. И ладно бы только это. Но их отношения!
Однако что же за кошмар он там играет? «Судороги гигантской осы»? «Последние конвульсии умирающего инопланетянина»?
После особенно ушедробительного пассажа Дождичков не выдержал и помчался вершить правосудие, на ходу сочиняя гневную речь. Выскочив из квартиры, Ваня что есть силы надавил кнопку звонка. Тот обиженно щёлкнул и бренчать отказался. Проклянув его вместе с хозяином, парень забарабанил в дверь. Всхлипы и стоны фортепиано прекратились. Открылись адские врата, и в проёме показался местный сатана, с виду ничем не примечательный. Темноволосый, среднего роста и средней привлекательности. Маскируется зараза.
- Добрый вечер.
- Ага, и Вам того же.
- А не подскажите, который сейчас час?
- Хммм… начало второго…
- И какого же ***?!
Сосед недоумённо приподнял брови, и Ваня с трудом удержался, чтобы не пояснить во всех подробностях свою последнюю реплику, и, глубоко вдохнув, ядовито попросил:
- Не могли бы Вы воздержаться от репетиций с 23:00 до 9:00.
- Почему?
«И с таким недоумевающим видом! Издевается, скотина!» - Ваня зло сощурился и ответил:
- Потому что Ваши соседи в это время спят, и звуки пианино им мешают.
- Так Вы спали?
«Дай, Боже, сил не начистить эту, подчёркнуто вежливую физиономию», - взмолился про себя Дождичков.
- Тогда это объясняет Ваш экстравагантный вид. Это дизайнерская работа? – сосед выразительно опустил взгляд. Ване проделывать то же самое не потребовалось. Он и так мгновенно сообразил, что в гневе забыл одеться. И как на зло, белье на нём в этот раз было с дебильной (хотя Дождичков её втайне любил) расцветкой – зелёной в белую ромашку. Ваня покраснел в смущении, разозлился на себя за это и покраснел ещё больше. Он резко развернулся и ушёл в свою квартиру, громко хлопнув дверью.
Какое-то время держалась тишина, но только Дождичков начал верить в существовании у соседа души, как стоны инструмента за стеной возобновились. «Надо купить куклу Вуду и проклясть его. Хотя против сатаны она, наверно, не подействует», - мелькнула бредовая мысль, но как бы там ни было, терпеть и сегодняшнюю ночь Ваня не собирался. Он решительно натянул халат – второй раунд!
В этот раз дверь открыли гораздо быстрее. Сосед зорко осмотрел его одежду, и Ване показалось что в его взгляде мелькнуло разочарование.
- Вы что-то ещё хотели?
- Я же Вас просил не играть.
- Действительно?
Больше ни терпения, ни вежливости, ни даже адекватных слов у Дождичкова не осталось. Размахнувшись, он собирался качественно съездить соседу по скуле, но тот в последний момент увернулся. По инерции кулак полетел дальше, и Ване пришлось сделать шаг вперёд мимо соседа, что бы удержать равновесие. Дверь за его спиной тут же захлопнулась.
- Как мило, что Вы прошли. Не откажитесь выпить со мной по чашке чая? Знаете, я одинок, музыка – мой единственный собеседник.
Ваня смерил его тяжёлым взглядом:
- При условии, что Вы больше с музыкой по ночам общаться не будете.
- Разумеется, - сосед подозрительно знакомо улыбнулся. Да и вообще, кого-то он жутко напоминал.
Чай, печенье, кусковой сахар и полное молчание, зловеще освещаемое улыбкой соседа. «Взгляд понаглее, оскал пошире – и вылитый Февраль», - неожиданно понял Ваня и чуть не подавился. Перед глазами всплыла сцена из сна с ягодами и прочими радостями. Дождичков попытался отпихнуть её, но она лезла только настойчивее. Более того, Февраль в ней все больше походил на соседа, а Октябрь превращался в него самого. А самое ужасное, что Ване это начинало нравиться. И весьма ощутимо нравиться.
- Как Вам чай? Знакомый привез мне его из Индии.
- Замечательный, - процедил Дождичков и залпом выпил остатки, намереваясь поскорее покинуть «обитель зла».
- Тогда я налью еще, - до тошноты искренне порадовался сосед.
- Нет! Мне пора. И Вы обещали больше ночью не играть, так?
- Да, но…
- Всё!
- Куда же Вы так спешите? – сосед нахально перехватил уже почти сбежавшего из кухни Ваню. Тот ответил непечатным словом и попытался вырваться до того, как этот сатана всё заметит. Но не успел.
- О, кажется, у Вас небольшая проблема, - сосед без капли совести протянул руку к паху Дождичкова, что бы убедится в своём предположении. Ваня оттолкнул его, но тут же снова был схвачен за плечо.
- Если Ваша спешка связана с этим, я мог бы помочь.
И всё это с добрейшей, как у профессионального психолога, улыбкой.
- Нет, спасибо, вынужден отказаться.
Вторая попытка побега была удачной, хотя, уже захлопывая за собой дверь, Ваня отчётливо услышал тихое «зря». Но возвращаться и ругаться было как-то глупо.
А дома стояла тишина, но устроившись на кровати поудобней, Дождичков услышал, отвратительно счастливый с изрядной долей издевательства смех за стенкой.
- Скотина.
***
Сны становились всё откровеннее, чаепития продолжительнее, а сосед (или «Февраль», как его про себя называл Дождичков) не то что бы приятнее, но в целом Ваня против него ничего не имел, хотя выспаться для него стало заветной мечтой.
И вот уже больше месяца, едва заслышав за стенкой первые аккорды, Дождичков устремлялся к соседу.
- Так быстро?
- Раньше начнём – раньше закончим, - буркнул в ответ Ваня. «Февраль» привычно мило улыбнулся и провёл его в гостиную.
- А что не на кухне?
- Разнообразие.
Сосед жестом пригласил Дождичкова за уже сервированный стол. Огоньки на длинных витых свечах ехидно затрепетали, откровенно намекая, что у их хозяина какая-то подлость на уме. Ваня намёк понял, но за стол всё же сел, внимательно рассматривая соседа. Тот, словно не замечая взглядов и неся разную чепуху, разлил чай. Всё так обыденно, что не будь Дождичков наготове, и не заметил бы, что сосед добавил в кружки несколько капель тёмной жидкости из бутылки без этикетки.
- Что это?
- Да так, домашний коньяк. Для запаха, - «Февраль», излучая добро и очарование с интенсивностью атомного реактора, убрал подозрительную бутылочку куда-то под стол. Ваня чай понюхал, но ничего необычного не почувствовал. Подумал, подумал да и отпил. Ну не отрава же в самом деле.
Больше ничего странного не было. После первой кружки пошла вторая (и Ваня уже одобрительно встретил капельки «для запаха»). Расслабившись в кресле, умиротворённый и полусонный, Дождичков слушал болтовню соседа, не особо вникая в смысл и лишь поддакивая в нужных местах. Идиллия длилась вплоть до момента, когда «Февраль» вдруг замолчал. Ваня поднял успевшие не заметно смежиться веки и обнаружил его лицо прямо перед собой.
- Спишь?
- Не, не, я слушаю.
- Точно? – прозвучавшая в его голосе изрядная доля недоверия заставила Дождичкова смутиться. Видимо поддакнул не вовремя. Но признаваться в вопиющей невнимательности Ваня почему-то не стал, продолжая гнуть свою линию.
- Точно.
- Это хорошо, если точно.
Сосед плотоядно улыбнулся и чмокнул Дождичкова в щёку. Ваня опешил, но возмущаться было лень. Было лень разрушать установившуюся тихую томно-вялую атмосферу. А сосед, не получив удара в живот и добивающего коленом, обнаглел и, удобнее уперев руки в подлокотники кресла, поцеловал в висок, скользнул губами к уху, наклоняясь всё ниже. А Ваня, скромно оправдываясь ленью, закрыл глаза и бездействовал. Лишь горячий влажный шёпот прямо в ухо заставил его проявить признаки жизни.
- Так и не будешь ничего делать?
- Иди ты…
- Куда?
Ваня замолчал, не увидев, но почувствовав, как сосед коварно усмехнулся.
- Будешь молчать, я сам выберу направление.
- Это угроза?
- Скорее обещание, - сосед лизнул мочку уха.
- Так оно звучит ещё более угрожающе.
- Какой ты пугливый… трусливый… нерешительный…
- Говоришь, словно комплименты, - Ваня, смутно отдавая себе отчёт, запрокинул голову назад, предоставляя «Февралю» больше простора для деятельности. Тот, немедленно воспользовавшись уступкой и целиком игнорируя предыдущую саркастическую реплику, продолжил:
- …слабый… безынициативный… милый…
- А?
- Тебе показалось.
- Что показалось?
- Ничего.
Удерживать сонливость получалось всё хуже. Сон сбывался, тело радовалось, отвлечь его дурацкими разговорами не выходило. «Февраль» осторожными, едва ощутимыми прикосновениями только дразнил, что становилось всё мучительнее. Но капитулировать окончательно и потребовать вразумительного продолжения Ване пока не позволяла гордость.
- Я не милый.
- Конечно, нет.
- Издеваешься?
- С чего ты взял?
- …
- Кстати, я тебе не мешаю?
- Что?
- Спать.
- Да нет, не мешаешь.
- Тогда я продолжу?
- …
- Впервые вижу человека, который умеет спать с открытыми глазами.
Ваня глаза закрыл, и сосед тихо рассмеялся ему в шею.
- И всё же? А то я так, без разрешения, даже неловко.
Дождичков продолжал упорно молчать, хоть и понимал бессмысленность этого жеста – всё равно ведь, зараза, добьётся ответа.
- Кажется, я понял, в чём причина твоего молчания.
- Ммм?
Перед ответом «Февраль» томно выдохнул ему в губы, заставив пробежаться мурашки по всему телу.
- Ты стесняешься.
От возмущения Дождичков открыл глаза и, увидев ехидное выражение на лице соседа, понял, что тот такой реакции и добивался.
- Иди ты!
- Снова?
Как Ване захотелось стереть эту пакостную и одновременно соблазнительную улыбку! Словами не описать.
- Что ж, раз ты так настойчиво посылаешь, я пойду.
Сосед вдруг спокойно выпрямился и явно намеревался вернуться на свое место, а то и вовсе уйти из комнаты. И это после всего, что он успел наговорить и сделать! Ваня зло вскочил с кресла и за футболку притянул к себе соседа, грубо целуя. Тот не возражал, и даже наоборот, с готовностью подался на встречу, перехватывая инициативу так, что Ване самому пришлось его оттолкнуть (не далеко), чтобы получить немного воздуха. Сосед, плотно обхватив его руками за талию, придвинулся обратно и, явно издеваясь, спросил:
- Итак, куда мне идти?
Всё своё отношение к этому вопросу, Ваня выразил одним взглядом. «Февраль» его прекрасно понял, но продолжил:
- Я читать мысли не умею, - он сделал повторную попытку уйти, но Ваня сам в него вцепился, с досадой рыкнув:
- Да хочу я тебя, хочу, доволен?!
- Не совсем, вот если бы ты мне ещё и в любви признался…
- Задушу, - Дождичков с самыми серьёзными намерениями потянулся к его шее, но «Февраль» ловко вывернулся и сбежал, едва не заставив парня громко взвыть. Но уж после признания эта сволочь так просто не отделается, даже в стиральной машине ему не спрятаться. Впрочем, он вообще не прятался. Ваня нашёл его в соседней комнате. Он стоял перед кроватью спиной к двери, стягивая футболку.
Ваня подошёл к нему и провёл ладонями по его спине от плеч до поясницы, сжал бёдра. Во сне «Февраль» был более мускулистым. В реальности оказался костлявее, но одновременно податливее, он прижался спиной к груди Дождичкова, запрокинув голову. Ваня, чувствуя себя заядлым вампиром, присосался к основанию его шеи. Сосед громко выдохнул и простонал:
- Проснулся наконец.
Ваня решил впредь принципиально его не слушать, что бы ненароком не сесть за нанесение тяжких телесных повреждений. «Февраль» почувствовав это, молчал, позволяя Ване продолжить без приключений. Ваня же медленно и с удовольствием сходил с ума, наслаждаясь послушанием любовника, покорно подчиняющегося всем действием, ярко реагирующего на все прикосновения. Поэтому первый робкий протест уже на кровати, когда Дождичков, распалённый и жаждущий раздвинул колени «Февраля», воспринялся почти как бунт. Сосед вывернулся из под Вани и на зверский взгляд будто смущённо улыбнулся.
- Смазка. Подожди чуть-чуть.
- Ваня откинулся на спину, закрыв глаза и молясь, что бы «Февраль» нашёл её поскорее.
- Всё, - он навис над Ваней с какой-то нехорошей ухмылкой. Но Дождичков не предал ей значения, прикинув, что «наездница» его тоже устраивает. Сосед устроился на нём, целуя, возбуждая всё сильнее. В последствии именно на возбуждение принципиальный Ваня списал тот факт, что смазка понадобилась ему, а не «Февралю», и, более того, что он получил удовольствие от нахождения в себе «посторонних предметов».
«Февраль» жёстко перехватил инициативу, словно превратившись в другого человека. Он двигался резко и постоянно что-то бессвязно шептал, перемежая слова со стонами. Они кончили почти одновременно и на несколько бесконечных минут установилась душная тишина. Постепенно она начала дробиться на шум машин, тиканье часов, дыхание парней. Сосед лёг рядом с Ваней на бок, по-хозяйски положив ему руку на живот, и умиротворенно закрыл глаза. Дождичков долгое время бессмысленно смотрел в потолок, а потом вдруг спросил:
- А тебя как зовут?
- Женя.
- А меня Ваня.